Доктор Фауст (1967)
Рубрики: Фильмы » ОбзорыМетки: история хоррора, Кристофер Марло, Ричард Бёртон, Фауст, Элизабет Тейлор
Doctor Faustus, 1967
Доктор Фауст достиг предела в науках, известных на Земле. Чтобы расширить пределы своих знаний и могущества, он решился продать душу дьяволу. Тем самым Фауст получил еще и шанс встретить женщину, которую он полюбил.
Режиссер: Ричард Бёртон
В ролях: Ричард Бёртон, Элизабет Тейлор
Эта постановка классической пьесы Кристофера Марло. "Трагическая история жизни и смерти Доктора Фауста" или просто "Доктор Фауст", поставленная на исходе XVI века, рассматривалась, как уже было сказано, как первое произведение в жанре хоррора - и основания для того были. Тем интереснее теперь проследить, как в разных интерпретациях - фильмах, театральных постановках - подходили к этому аспекту пьесы.
Что касается данного фильма, основанного на творении Марло, то он выглядит весьма классично, по сути, постановка Бёртона воспринимается как перенесение на экран театрального спектакля, но, при этом незаметно смещаются акценты, превращая "Доктора Фауста" в немного иную историю. Как удачно съязвили критики: "Это история человека, который продал душу, чтобы завладеть Элизабет Тэйлор". Марло рассказывал немного о другом...
Ричард Бёртон и Элизабет Тейлор часто играли вместе, в том числе - в легендарной "Клеопатре", так что, подобный выбор актеров уже сам по себе настраивает зрителя на определенное восприятие. Исходную пьесу, если упрощать, можно представить как историю человека, который искал расширения границ знаний и могущества, а получил только иллюзию того, к чему стремился: все, что способен показать Фауст - фокусы, трюки... И цена, которую пришлось ему заплатить, не выглядит адекватной.
В фильме тема любви звучит гораздо сильнее - на экране то и дело, в самых разных контекстах, предстает все та же Элизабет Тейлор - в одной из сцен, к примеру, целиком посеребренная вопреки всякой логике. В результате возникает новый мотив: раз все женщины, которых встречает Фауст - ипостаси одной и той же, единственной, то и все, что он делает, предстает перед зрителем, как бесконечный поиск этой женщины. Не зря едва ли не самый запоминающийся момент фильма и самая мощно сыгранная Бёртоном строчка - знаменитое: "Is this the face that launched a thousand ships?" ("Во имя этого лица отправились в путь тысячи кораблей?" - не помню, как это звучало в русском переводе).. Марло, повторюсь, не совсем это имел в виду, как мне кажется, так что сдавать по этому фильму классическую литературу я бы не рискнул, но, как минимум, такая интерпретация выглядит любопытно.
С нашей точки зрения, для любителя хоррора, фильм интересен еще одним: смещение акцентов в этой пьесе возникает, не в последнюю очередь, именно из-за того, как авторы фильма трактуют мистические события.
Ангел и демон, которые являются Фаусту в начале пьесы, на экране не предстают: мы видим статуи, видим умело снятый, мрачного вида скелет, слышим реплики. Тем самым возникает некоторая неустойчивость: действительно ли это ангел и демон или лишь отображение внутренней борьбы в душе самого доктора? Правда, Мефистофель позднее является и, по большей части, находится рядом со своим "клиентом". Сыгран он, к слову говоря, любопытно: этот вариант нечистого сдержан и грустен, он вовсе не выглядит ни злобным посланцем Ада, ни карикатурным "нечистым" из расхожих представлений о Мефистофеле как персонаже. Да и сам Бёртон играет Фауста довольно сдержанно - разве что, в финальных сценах, когда герой понимает, что расплата приближается и она неизбежна... Тут-то и возникает "накал страстей" и даже пафос, но как раз он и смотрится хуже, чем предшествовавшая сдержанность.
Самое интересное возникает в сценах, где на экране возникает магия. У Марло это были аллегорические, часто шутливые сценки. В фильме, который Бёртон снял по мотивам Марло, появились, словно ниоткуда, мистические, почти сюрреалистические образы. Люцифер и Вельзевул, показаны довольно абстрактно, мы не можем толком рассмотреть их внешность - но в этих кадрах есть мрачная стильность, напоминающая работы Марио Бавы. И если женщину, покрашенную металликом, еще можно списать на парафраз бондиады, то некоторые сцены напоминают, скорее уж, Кена Рассела или, не к ночи будь помянут, Гринуэя с его "Контрактом рисовальщика". Эти вспышки странных, но красивых образов, для некоторых зрителей могут составить и главную ценность картины.
В целом, в категорию неоспоримых шедевров фильм никак не укладывается, да и у почитателей Марло могут возникнуть вопросы, но просмотр был довольно любопытен.
